Лос Анджелес напоминает Сочи в курортный сезон. Не только пальмами, цветочками и, преимущественно, невысокими домами, но и большим количеством гастролирующих советских артистов. То Ротару, то Вайкуле. То Хазанов с Хайтом. То Пугачева с семьей. Выступают артисты, независимо от вероисповедания, в основном, в синагогах.
Несмотря на все это, наша культурная жизнь здесь проходит довольно бледно. Платить от 15 до 50 долларов за билет мы пока остерегаемся. Лишь однажды на корте рядом с домом я видел живого Юлия Гусмана. В длинных черных трусах Юлий Соломонович величаво играл в теннис. И милостиво улыбался глазеющим на него эмигрантам.
И еще один раз мне удалось бесплатно проникнуть на КВН между Ереваном и Новосибирском.
Дело было так. Импресарио КВНовской встречи Валерий Барда, он же бывший солист одесской оперетты Барда-Скляренко, попросил газету «Контакт» сочинить сплетню про приезжающие команды. Как бы, для разжигания пущего ажиотажа.
— Что-нибудь вроде того, будто у Маслякова среди новосибирских девчат есть любовница. А еще лучше, если она окажется среди ереванских парней.
Жена хозяина «Контакта» Мила поручила это тонкое дело мне.
— Главное, чтобы было правдоподобно, — сказала она. — И при этом, смешно.
В Киеве, говорят, Мила торговала вино-водочными изделиями.
Мила вице-президент русского телевидения «Радуга» и газеты «Контакт». Главный куратор газеты. До замужества вела рубрику «По вашим письмам». Однажды она беседовала с коллегами об искусстве. Забыла фамилию какой-то американской актрисы.
— Как ее звали? — убивалась Мила. — Вот это самое. Все мужики еще от нее тащились. Она катала сигару по своему правому бедру. И все мужики просто торчали от этого.
Коллеги стали лихорадочно помогать Миле вспомнить фамилию бедрастой артистки. Называли имена. Все оказывалось не то. Наконец, Мила скрылась в своем кабинете. Подняла какие-то документы, записи. Вышла торжествующая.
— Нашла, — сказала Мила. — Ее фамилия Клеопатра.
Полученное задание меня, в принципе, не удивило. Недели за две до этого мне уже заказывали юмореску о том, будто бы дизайнер «Контакта» Леня Кацнельсон обрюхатил телезвезду Розанну.
Вообще, «Контакт» всегда специализировался на подобных материалах. То пошутят, будто Кирилла Лаврова за исполнение роли Ленина преследовали демократы, и он был вынужден в трюме какого-то корабля бежать в Америку. То сострят про четырехногую женщину-мутанта — жертву химических испытаний КГБ. Но своей любимой шуткой они считают рассказ о том, как гитарист Рома из ресторана «Московские ночи» спас Шэрон Стоун от хулиганов.
— Это же так здорово, — говорила Мила. — Русской публики в округе мало. Все друг друга знают. Эффект узнаваемости повышает рейтинг.
Леня Кацнельсон, узнав, что он должен стать героем юмористического рассказа, обрадовался. Говорил: «Ну вы, ребята, даете!» И заразительно хохотал. Я творил всю ночь. В итоге написал байку про гиганта-осеменителя, отца более чем ста тысяч детей, нашедшего, наконец, свое счастье рядом с Розанной. Согласно социальному заказу, главный герой был назван Леней Кацнельсоном. Поняв, что это была не шутка, и что я действительно написал про него рассказ, прототип загрустил. Закурил. Подумал. И отказался.
— У меня жена в Киеве, — сказал он. — Вдруг до нее дойдет. Хлопот не оберешься.
Стали искать новую жертву. Миле непременно хотелось, чтобы в газете фигурировало имя кого-то из знакомых. Наконец нашли одинокого Агасси Топчяна.
— Я, в принципе, согласен, — без особого энтузиазма сказал он. — Только можно, чтоб вместо Розанны была кто-нибудь из супер-моделей?
Пришлось внести некоторые изменения. Имя «Леня» заменили на «Агасси». «Бедную еврейскую семью» превратили в «бедную армянскую». А «маленьких кацнельсончиков» пришлось переименовать в «маленьких топчянчиков». Что, в принципе, было не хуже. Однако заменять Розанну на супер-модель Мила по какой-то одной ей известной причине категорически отказалась.
До выхода газеты имя полового гиганта менялось еще дважды. В конце концов, им стал некий скромный труженик редакции Саша Богатырев. «Топчянчики», разумеется, автоматически преобразовались в «богатырчиков».
Теперь мне следовало наврать про КВН. Для пущего правдоподобия импресарио назвал мне две фамилии, вокруг которых я должен был сплести свою сказку. Гаагик Буниатян и Татьяна Лазарева. Признаться, я плохо представлял себе правдоподобную и одновременно смешную сплетню. В итоге, решил пожертвовать правдоподобием. Бестрепетно шлепнул невинные имена Гаагика и Тани в густой компот, наваренный на монументальных фигурах Шарля Азнавура, Андре Агасси, Шер, Майкла Джексона и еще черт знает кого. В общем, с честью выполнил редакционное задание.
В качестве вознаграждения за службу меня вместе с домочадцами бесплатно провели в зал. Команды показывали свои старые репризы. Маслякова не было. Ведущим был сам Барда-Скляренко. Я думал о том, как КВНщики прочтут мою небывальщину, как весело и задорно будут смеяться над ней, захотят познакомиться с автором и, наконец, предложат мне писать для них тексты. После Мила рассказывала, что участникам написанная про них сплетня категорически не понравилась. Они действительно хотели познакомиться с автором. Набить ему морду.
Кстати, прославившийся на весь русский Лос Анджелес герой-осеменитель Саша Богатырев через месяц был уволен из «Контакта». За порочащую его тайную связь с «Панорамой».
II
В конце прошлого года старейшая русскоязычная газета Лос Анджелеса «Панорама» справляла свой юбилей. Ей исполнилось ровно 15 лет. Сам Билл Клинтон поздравил ее с пятнадцатилетием.
Не ясно, почему было решено признать юбилейной именно эту своеобразную дату. Может, из опасения не дожить до чего-то более крупного. А может быть, просто из любви к праздникам. Да это, в конце концов, и не важно. Главное, что режиссер торжественного концерта Александр Матусов предложил мне заработать на этом деле полсотни баксов.
Матусов — человек интересный. В той жизни он был режиссером эстрадных представлений в Киеве. Закончил высшие сценарные курсы в Москве. Написал 12 пьес. Эмигрировав, год проработал в газете «Контакт». Страдал от жадности и некомпетентности хозяев. Наконец, не выдержал и ушел к конкурентам. Спустя полгода, обманутый и там, вернулся обратно.
— У нас теперь только одна надежда, — сказал он как-то. — Это если всех евреев в Союзе вырежут. Тогда мы хоть будем знать, что не зря уехали.
И подумав, добавил:
— Но об этом приходится только мечтать.
Концерт обещал быть грандиозным. Созвездие ожидаемых артистов приводило в трепет. Мои функции были просты: выносить на сцену микрофоны, стулья. Может быть, двигать рояль.
— Требование одно, — предупредил Матусов, — обязательно нужно быть в костюме и в галстуке.
По всему чувствовалось, что «Панораму» любят и ценят. В последних номерах постоянно печатались поздравления известных личностей. Не обошлось без накладок. Однажды весь тираж был изъят из продажи буквально через полчаса после того, как поступил туда. Вновь появился лишь на следующий день. Оказалось, что по вине типографии на одной из страниц не пропечаталась левая сторона. В связи с этим многие предложения приобрели не совсем удобоваримый вид. В частности, одно из поздравлений начиналось словами:
…ебя замечательную «Панораму».
………всех ее сотрудников
Обнимаю тебя от всех нас.
И подпись: Булат Окуджава.
Расторопные кантактовцы успели все-таки раздобыть пару экземпляров, повесили злосчастную полосу у себя в редакции и радовались как дети.
Не все обещанные знаменитости приехали. Но и без того букет имен был впечатляющ. Поздравить «Панораму» прибыли Голубкина, Арканов, автор популярных одностиший поэт Вишневский, пианист Левон Оганезов. Из Израиля прилетел гениальный Игорь Губерман. Из Нью-Йорка — композитор Журбин и легендарный друг неуловимых мстителей Буба Касторский. Немного смущало, что на каждую известную фамилию приходилось пять-шесть представителей местной русскоговорящей самодеятельности.
За кулисами прохаживались спонсоры. О чем-то беседовали с редактором и хозяином «Панорамы» Половцем. Уточняли порядок своего выхода на сцену. По сценарию, каждому из них предстояло лично поздравить юбиляра. Несколько раз мимо меня энергично пронесся человек по фамилии Макарон.
Однажды я брал у него интервью. Как у организатора первого фестиваля русского искусства в Лос Анджелесе. Дом в Беверли Хиллз. На стенах фотографии: Макарон хлопает по плечу Жванецкого; обнимает Карцева; вручает вазочку Янковскому. В начале нашей беседы он расспросил меня о жизни. Выслушал. Затем доверительно заметил:
— Знаешь, хочу тебя обрадовать. Я тебя понимаю.
Пятнадцать лет назад он приехал из Киева. Там он был состоятельным человеком. Даже имел домработницу. Как он сам уточнил:
— В хорошем смысле слова.
Здесь долго был растерян, неприкаян, беспомощен. На личном опыте дал мне совет: как можно скорее идти работать волонтером. То есть бесплатно.
— Бесплатно тебя куда угодно возьмут, — объяснил он. — А тебе это поможет не сойти с ума.
Известно, что тем, кто помогал ему организовывать фестиваль, Макарон не заплатил ни цента.
В общем, Макарон бурлил за кулисами. Подбадривал артистов. Для каждого находил доброе слово. Раза с четвертого узнал меня.
Видимо, улучал момент, чтобы сфотографироваться на фоне Арканова.
Вести концерт было поручено неизменному фельетонисту «Панорамы» Алексу Борисову с женой. Для объявления каждого номера Алекс написал тексты доброго юмористического содержания. В тех местах, где подразумевалась шутка, его жена весело и непринужденно смеялась. Каждый их выход длился не менее пяти минут.
— Я не объявляльщик, — гордо говорил Алекс Борисов. — Я автор.
Начало задержали на полчаса. Местная самодеятельность явно не укладывалась в отведенные для нее рамки. Каждый норовил спеть на одну-две песни больше. Легендарный Буба Касторский 20 минут рассказывал анекдоты.
Оказалось, что недавно он снялся в фильме Оливера Стоуна «Никсон». Причем, Никсона там играл людоед из «Молчания ягнят». А сам Буба исполнял роль Леонида Ильича Брежнева.
На исходе второго часа не выдержал Левон Оганезов.
— Это, в конце концов, непрофессионально, — сказал он. — Что делает квартет виолончелистов на сцене в такое время? Публика давно спит.
Оганезов должен был аккомпанировать Голубкиной. На второе отделение он не оставался. Хотел выспаться. Рано утром он уже должен был улетать.
— Везет вам, — мечтательно сказал я. — Завтра уже будете в Москве.
Популярный пианист ненадолго задумался. Озадаченно посмотрел на меня. Потом опять взглянул на ненавистных виолончелистов.
— Я уже год, как живу в Нью-Йорке, — ответил он наконец.
Потом пела Голубкина. Оганезов подыгрывал на рояле. После номера он отыскал меня за кулисами и весело сказал:
— Представляешь, выходит Голубкина. Ударяю я по клавишам. И в ту же секунду у рояля отваливается педаль.
Кульминацией первого отделения был канкан. В исполнении танцевальной группы из ресторана «Арбат». Объявить его должен был специально прилетевший по такому случаю из Парижа писатель Гладилин. Согласно сценарию, ему предстояло выйти прямо из зала, сказать теплые слова в адрес «Панорамы», быть может, что-то прочесть и напоследок объявить канкан. В ходе танца на сцене должен был фигурировать стул. Несколько раз руководитель подходил ко мне, просил не забыть вынести этот стул на сцену. Писатель Гладилин поднялся из зала. Подошел к микрофону и произнес:
— Меня тут просили привезти из Парижа какой-нибудь подарок. Так вот, я привез вам канкан!
И в это же мгновение на сцену выскочил я с красным стулом наперевес.
В антракте чинили рояль. Кто-то из скрипачей лег на пол и стал что-то привинчивать. Попросил меня найти где-нибудь за кулисами кирпич или палку. Потом предложил сесть под рояль и упереться в него руками. Как есть, в галстуке и пиджаке, я залез под инструмент и замер там в позе обезноженного атланта. Занавеса на сцене не было. Публика могла с интересом наблюдать за нашими манипуляциями.
Во втором отделении сменились ведущие. Место выбывших супругов Борисовых заняли бывший опереточный артист Барда-Скляренко и дикторша русского телевидения Еремина. Они были чуть моложе и гораздо быстрее, а потому ограничивались простым объявлением фамилий. Казалось, концерт входит в нормальную колею. Внезапно посреди представления Барда-Скляренко психанул, снял белые артистические панталоны, надел джинсы и бежал прочь.
Потом выяснилось следующее. По ходу выступления жизнерадостного композитора Журбина Барда должен был неожиданно появиться на сцене, резко надеть канотье, что, видимо, символизировало его перевоплощение из конферансье в певца, и исполнить несколько арий. Все шло прекрасно. Журбин без тени смущения спел на мотив «Чунга-Чанги» поздравительную песенку собственного сочинения, начинающуюся словами:
Александр Половец,
«Панораме» ты отец.
Барда, помахивая канотье, подарил зрителям две арии. Собирался исполнить еще несколько, но вдруг на сцене возникла ведущая Еремина. Изящно перехватила микрофон и торжественно произнесла:
— Перед вами выступал Валерий Барда!
Оказалось, что редактор «Панорамы» Половец решил, что концерт затягивается и попросил ведущую поторопить артистов.
Барда не снес такого неуважения и, подобно Элвису, покинул зал.
Представление длилось до часу ночи. Под занавес Матусов сообщил, что, так как в смете не нашлось места для девочек, цветы членам редакции и артистам будет вручать мальчик, то есть я. Цветы лежали в корзинках. Каждому полагалось по одной штуке. Я казался себе Красной Шапочкой, почему-то отпустившей бороду, и с трудом удерживался, чтобы не сделать книксен.
Через два дня мне вручили мой честно заработанный полтинник.
Фильм «Никсон» вышел на экраны 14 декабря. Мы не ходили. Ждем, когда появится на кассетах. Может, сходим тогда к кому-нибудь из знакомых. Посмотрим по видику.